Книга Жизней

Я стану твоей женой и не буду тебя любить, а ты будешь мучиться…

Истории Жизней
Екатерина, женщина 50 лет, пришла ко мне на сеанс, чтобы проанализировать свою жизнь и попытаться разрешить ощущение тяжести и несправедливости жизни.

Она вышла замуж не по любви, в юности, родила дочь. Муж пил, в какой-то момент она с ним развелась. Со взрослой дочерью проблемы, больная старая мать, и еще сестра, с которой тоже есть проблемы.

Сложности на работе, странные отношения с начальством, от которого она постоянно ждала какого-то обмана и не доверяла. Чувство одиночества и как будто невозможности что-то изменить в своей жизни.

И ей хотелось, чтобы что-то хорошее пришло в ее жизнь. Екатерина занималась цигун, и ее всё время удручало, что другие много что видят в медитациях, а у нее ничего не получается.

Мы погрузились обычным способом. Она увидела себя маленьким мальчиком, который жил в очень бедном доме, в далекие времена. Какая-то добрая женщина изредка кормила его рисом. Любимое его место было под лавкой. Родителей не было.

Мы перенеслись в момент, когда он последний раз видел родителей, оказалось, что женщина, кормившая его рисом, украла его ночью из родительской повозки с городской площади.


- Я проснулся, увидел ее, она мне закрыла рот - и всё, украла. Мне страшно, я хочу кричать и не могу. И у меня цепенеет тело, я ничего не могу поделать, и у меня непреодолимое чувство беспомощности. Мне так страшно, что хочется умереть…
Я никогда не увижу своих родителей. Как я буду без них жить?! Тоска… Это несправедливо! Почему со мной так случилось? Я решаю, что сбегу. Всё это проносится в моей голове…

Потом, уже позже, это становится второстепенным: я - такая грязь и рвань, такой никчёмный… Нафиг такой я нужен родителям?..

В этот момент у меня возникает чувство: я потерял любовь.
И кто мне поверит, ребенку двух лет, что меня украли? Я ничего не могу объяснить.
Со мной что хотят, то и могут сделать… Родители безответственные, мне обидно, мне хочется кричать, чтоб они вернулись...
Я решаю не поступать так безответственно.
Всё наоборот буду делать, буду добрым, справедливым и ответственным, чтобы уберечь людей от страданий.
А если я уберегу людей от страданий, то как будто бы свою миссию выполню!
Хм, звучит глупо как-то…

У Екатерины возникает недоверие к тому, что пришло.

Однако, мы идем дальше.

– А по отношению к родителям это что-то изменит? - спрашиваю я.

– Хотелось бы думать, что они будут всю жизнь переживать. Может быть, эта боль их чему-то научит. Когда меня украли, они же переживали. Им будет больно, и они не будут больше совершать таких поступков. Они будут знать, что нужно следить за всем в жизни.

– А если ты отпустишь это решение быть добрым, ответственным, с чем столкнешься?

– Это как другая сторона: я буду разбойником, и тогда получается, что можно делать всё!

– А как тебе помогает в этой ситуации: выбрать, что ты будешь хорошим, а не разбойником?

– Тогда я просто боюсь потерять что-то главное, будто свет боюсь потерять! Разбойником быть проще!

– Откуда ты это знаешь в два года? У тебя есть чувство, что ты знаешь, как быть разбойником?

– Да.

– Ну, тогда давай переместимся в тот момент, который даст тебе знать, откуда ты это знаешь.



– Темно, сыро, как колодец, я - мужчина, взрослый, это как тюрьма, нет свободы...

Ощущение, что всё несправедливо, жизнь несправедлива, а я - дурак!

Сейчас более ранняя ситуация приходит… Коридор, факел на стене, я - в тюрьме, мне 35 лет.

– И как ты чувствуешь себя там, в тюрьме?

– Уверенно.



– Уверенно? И ты в тюрьме... как кто?

– Я - надзиратель. Там другие сидят. Просто иду по коридору. Жалости нет. Там сброд, у меня безразличие. А я - на свободе, но это не свобода. Это тоже коридоры какие-то - обязанности, ненужные люди, замкнутое пространство, это не жизнь. Жизни ты не видишь.

– А какая-то радость есть у тебя?

– Да, сейчас закрою всё на ключ и пойду домой. У меня маленький белый дом, жена и дочка. Всё, вроде бы, хорошо. Это моё. Я за это отвечаю.

– Как жена относится к тому, что ты - надзиратель?

– Смешно, но она гордится мной! Это - вес в обществе. А мне эта работа не очень нравится… И беспокойство есть… Что если по закону, то и не все люди в чем-то виноваты. Может быть, это чувство несправедливости, но я не хочу об этом думать, потому что это будет мешать моей обычной жизни.

– А если бы ты не отворачивался от этого, что бы тебе пришлось сделать?

– Ну, пришлось бы другую работу искать.

– Но они же не из-за тебя туда попали, откуда ты знаешь, что они не все виноваты? Что тебе дает знать об этом?

– Слухи, вопросы веры, они - не бандиты. Это как католики и протестанты. Если туда глубоко уходить, они ничего не сделали...

– А как давно ты - надзиратель?

– Мне эту должность оставил отец. Он мне ее по наследству передал. И меня это не радует, но я очень хочу жениться в тот момент, и чтоб содержать семью, это очень удобно.


– А есть у тебя на тот момент мысли, идеи, может быть, что-то хочется тебе внутри?

– Мне хочется быть егерем, – смущенно смеётся.

– А что это для тебя: “быть егерем”?

– Мне не хочется жить в городе, хочется жить отдельно, на природе, и только по необходимости ездить в город.

– Это в свете религиозных идей?

– Хочется просто сбежать подальше от людей, идей, размолвок в плане веры...

– А что для тебя самое неприятное, ужасное, когда есть эти размолвки?

– Всё может измениться в обратную сторону. И я буду в тюрьме сидеть, и с моей семьей может что-то случиться. Их могут убить, или они одни останутся.

Я не смогу их защитить. Эта война бесконечная, смена власти.

– Ну, и можешь ли ты уехать егерем?

– Это просто идея. Причем, работа - вот она, рядом. Есть ли смысл убегать в лес? Пока всё тихо… Ну, а потом, может быть, успею убежать.

Но от этого тревожность, и себя чувствую несчастным, что посмелей нужно быть, принимать решения, всё-таки не плыть по течению. Я ощущаю это, что я, как без воли. И работа не приносит удовольствия. Мешает что-то, я не готов, и как дальше события развернутся, неизвестно…

– А как ты в колодце оказался? Или что-то еще происходит?

– Я поругался с начальником. Мы напились, и я ему сказал про несправедливость.

По сути, я высказался против существующей власти.

Начальник разозлился и посадил меня в колодец. Это - та же тюрьма, только как камера отдельная. Как накипело у меня! Это же сограждане наши! Зачем мы в этом участвуем? Сильное чувство несправедливости у меня.

Начальник-то, скорее всего, простит и выпустит через некоторое время... но с этого момента я начинаю бояться, что, если что, то тюрьма. Я не могу быть самим собой.

Меня выпускают. Жена говорит: “Успокойся, начальник же - твой друг. Ты его понять должен, он пост занимает, и ты не должен больше так говорить! Это опасно!”

Уговаривает меня ничего не менять. У меня мысль: “Ничего не изменить!”



Чего бы ты не делал, обстоятельства будут такими же.

Беспомощность, как и в сегодняшней жизни.

Я смиряюсь, опускаю руки. Когда меня отпускают, есть мысли сбежать без семьи. Семья - обуза, я не свободен, и я не сбегаю. Я должен жить для них.

Я раздумываю, что же всё-таки можно сделать…

Иду к своему другу-начальнику, который меня посадил в тюрьму, говорю, что мне надо уехать, тот отпускает меня. Денег дает, потому что чувствует себя виноватым.

И мне нужно забрать семью. И поехать.

Дальше возникают трудности с последовательностью событий. Такое бывает, когда есть неприятные ситуации, которые совсем не хочется вспоминать.

Постепенно пробиваемся через пелену непонимания.

Наш герой переезжает с семьей на те деньги, которые ему дал друг-начальник. У него есть опасения, что и он, и его семья могут пострадать.

Так и происходит.

Начальник в какой-то момент усомнился в преданности нашего героя и побоялся, что он может сделать что-то не так. Посылает своих людей, которые убивают всю семью.

Всё это происходит очень быстро, и герой в какой-то момент обнаруживает себя над телом и никак не может поверить в то, что так произошло, и в коварство своего друга.

Когда приходит понимание, что же всё-таки случилось, тело Екатерины начинает сильно реагировать, по нему начинают пробегать вибрации.

– У меня в теле одна сторона начинает двигаться относительно другой, удивительно! - это Екатерина говорит от своего лица.

Во время погружений есть двойственность сознания: мы чувствуем одновременно и себя сегодняшнего, и того героя, кем мы были в прошлой жизни.

Такое достаточно часто происходит, когда какая-то ситуация начинает разрешаться.

– И какие же чувства и мысли еще появляются в этот момент? Есть какие-то решения, которые ты принимаешь в момент смерти?

– Людям нельзя доверять. И друзьям нельзя доверять. Я подставил семью, я виноват.

Надо было наняться на корабль и уплыть отсюда, стать моряком. Еще до женитьбы.

Не могу себя простить за неправильно принятое решение, которое всю жизнь испортило.

– И как же ты решаешь себя наказывать в связи с этим?

Буду пытаться контролировать ситуации и то, что я решаю…

Тело продолжает реагировать. Мы останавливаемся на несколько мгновений, чтобы Екатерина могла прочувствовать, что еще есть внутри, что должно быть озвучено.

После паузы:

Больше не жениться. Безопаснее - не иметь семью.

Тело продолжает выкручиваться.

Безопасно отвечать только за себя. Безопасно не доверять людям.
Безопасно ни во что не верить. Не быть фанатиком ни той, ни другой стороны.
Как тебе удобнее, так и верить (смущенно смеётся).
Я - неудачник, я не справился, не уберег семью.
Не дружить с начальством.
Злюсь на друга, и хочу ему отомстить… Я сделаю тебе так же больно.

– Какие мысли и желания у тебя: сделать так же больно?

– Ой, мне кажется, я хочу его лишить тоже всего! Я хочу, чтобы он так же пострадал.

– И есть ли какая-то идея?



– Мне абсурд в голову приходит…

– Лучше сказать...

Я стану твоей женой и не буду тебя любить, а ты будешь мучиться…

Тело Екатерины делает глубокий вдох и выдох. Облегчение.

Каким бы абсурдом не казались некоторые мысли и переживания, которые поднимаются, лучше сказать их вслух: если это - правда, тело покажет.

В этот момент у нее в животе начинает подниматься еще одна волна.

Екатерине приходится более часто дышать.

– Зажим какой-то!

– И какая мысль связана с этим зажимом?

Это страх. Страшно вот так оказаться в такой ситуации. Беспомощность: ты не можешь защитить свою семью. Это как удар в спину от человека, которому ты доверял…

И я решаю: не доверять, не расслабляться, находиться постоянно в ожидании удара.

– И что ты будешь делать для этого?

Я всё буду контролировать. Все ваши реакции. И свои реакции тоже буду контролировать. Я не дамся как-то подставиться, я всё буду контролировать.
Все ваши реакции. Для этого буду наблюдать, следить, притворяться, буду удобным, чтобы мне доверяли! И они мне должны доверять, а я им - нет!

Иии, блин, я же с этим и сейчас живу, я вижу все эти параллели: и в плане семьи - лучше вообще никого не иметь, чтобы не было больно, когда из-за тебя умирают...

И тут выкручивания и вибрации прекращаются, и во всём теле развивается жар. Екатерина приходится сбрасывать плед, которым она была укрыта.

Обычно, когда найдены все решения, тело подтверждает это расслаблением, теплом, движением энергии внутри, свободным дыханием.

Затем, в ходе сеанса, мы признаем опыт той прошлой жизни, и что эти решения были приняты в силу тех обстоятельств, которые проживал тот герой.

Принятые им решения имеют отношение только к той жизни, но поскольку они не были отпущены в момент смерти, а, наоборот, именно с этими переживаниями, мыслями, чувствами человек и покинул то тело, все решения он забрал с собой, и они оказывали влияние на его сегодняшнюю жизнь.

Теперь, когда всё стало ясным, мы можем их отпустить.

Екатерина была готова эти решения отпустить сразу.

– Как ты можешь представить это?

– Я сейчас представляю это как шар с какой-то бульбой, и я его возьму… всё туда сложу… и пусть мой Наставник к нему прикоснется… и он станет розовым мыльным пузырем и улетит. (после паузы) Ну, всё…

– Уместно ли будет позвать друга-начальника? Можешь ли ты простить его?

Прощение тех, кто причинил тебе боль - очень важный момент сессии.

Это освобождает нас. Мы можем идти глубже в этих моментах и осознать: какой урок был заключен в таких отношениях. А уроком часто именно это и бывает: научиться прощать.

– Ну, это юмористическое решение было, я не могу на него злиться! Смеюсь!

Сейчас буду его прощать!

– И, может быть, сказать: “Я очень зол на тебя” или “Мне очень больно от того, что всё так произошло” Посмотри, как он реагирует.

– Ему очень стыдно. Он потом спился, не смог с этим жить.

– Можно ли простить его?

– Да, такое время было, по-другому не умели.

– Нужно ли что-то сказать жене и дочери?

– Да… (долгая пауза) Я просто обнимаю их, а они - меня. Жена - это моя дочь здесь!

– Что еще не прозвучало? Можно ли простить себя? И перестать наказывать себя?

И отпустить всё это? И дать место чему-то другому? Чему?

– Да, можно. И дать место радости, свету, жизни, смеху, любви и принятию.

– Есть ли что-то, что удерживает внимание?

– На сегодня, более чем достаточно!

Сеанс завершается.

Екатерина была очень довольна результатами сессии. У нас осталась незавершенной история с мальчиком, украденным у родителей, но это была как прелюдия к основной теме, к тому запросу, с которым эта женщина пришла ко мне на сеанс. С точки зрения регрессолога, я смотрю на историю этого мальчика как на возникающий баланс: мужчина в той прошлой жизни не уберег свою семью, и в следующей жизни он оказывается мальчиком, которого не уберегли родители, а в сегодняшней жизни это женщина, которую не уберег муж. Так Душа получает противоположные опыты, уравновешивая их.

Душа стремится к балансу, с одной стороны, а с другой стороны, эти истории будут повторяться до тех пор, пока не придёт осознание, что нужно простить себя.

Мы с Екатериной увидели в регрессии и осознали, что ее собственные решения в прошлом привели к определенным последствиям в другой жизни: к одиночеству, нелюбви к мужу, развалу семьи, безысходности, чувству несправедливости жизни, к тому, что она была очень сдержанной и контролирующей себя и других и, в то же время, очень приятным и удобным человеком. Всё это - следствие вины за то, что когда-то, в другой жизни, пострадала семья.

Когда те решения были отпущены, пришло прощение себя и других, появилась ясность.

Внутреннее состояние человека меняется при этом, но требуется еще какое-то время, чтобы и во внешнем мире произошли изменения.