Екатерина, женщина 50 лет, пришла ко мне на сеанс, чтобы проанализировать свою жизнь и попытаться разрешить ощущение тяжести и несправедливости жизни.
Она вышла замуж не по любви, в юности, родила дочь. Муж пил, в какой-то момент она с ним развелась. Со взрослой дочерью проблемы, больная старая мать, и еще сестра, с которой тоже есть проблемы.
Сложности на работе, странные отношения с начальством, от которого она постоянно ждала какого-то обмана и не доверяла. Чувство одиночества и как будто невозможности что-то изменить в своей жизни.
И ей хотелось, чтобы что-то хорошее пришло в ее жизнь. Екатерина занималась цигун, и ее всё время удручало, что другие много что видят в медитациях, а у нее ничего не получается.
Мы погрузились обычным способом. Она увидела себя маленьким мальчиком, который жил в очень бедном доме, в далекие времена. Какая-то добрая женщина изредка кормила его рисом. Любимое его место было под лавкой. Родителей не было.
Мы перенеслись в момент, когда он последний раз видел родителей, оказалось, что женщина, кормившая его рисом, украла его ночью из родительской повозки с городской площади.
- Я проснулся, увидел ее, она мне закрыла рот - и всё, украла. Мне страшно, я хочу кричать и не могу. И у меня цепенеет тело, я ничего не могу поделать, и у меня непреодолимое чувство беспомощности. Мне так страшно, что хочется умереть…
Я никогда не увижу своих родителей. Как я буду без них жить?! Тоска… Это несправедливо! Почему со мной так случилось? Я решаю, что сбегу. Всё это проносится в моей голове…
Потом, уже позже, это становится второстепенным: я - такая грязь и рвань, такой никчёмный… Нафиг такой я нужен родителям?..
В этот момент у меня возникает чувство: я потерял любовь.
И кто мне поверит, ребенку двух лет, что меня украли? Я ничего не могу объяснить.
Со мной что хотят, то и могут сделать… Родители безответственные, мне обидно, мне хочется кричать, чтоб они вернулись...
Я решаю не поступать так безответственно.
Всё наоборот буду делать, буду добрым, справедливым и ответственным, чтобы уберечь людей от страданий.
А если я уберегу людей от страданий, то как будто бы свою миссию выполню!
Хм, звучит глупо как-то…
У Екатерины возникает недоверие к тому, что пришло.
Однако, мы идем дальше.
– А по отношению к родителям это что-то изменит? - спрашиваю я.
– Хотелось бы думать, что они будут всю жизнь переживать. Может быть, эта боль их чему-то научит. Когда меня украли, они же переживали. Им будет больно, и они не будут больше совершать таких поступков. Они будут знать, что нужно следить за всем в жизни.
– А если ты отпустишь это решение быть добрым, ответственным, с чем столкнешься?
– Это как другая сторона: я буду разбойником, и тогда получается, что можно делать всё!
– А как тебе помогает в этой ситуации: выбрать, что ты будешь хорошим, а не разбойником?
– Тогда я просто боюсь потерять что-то главное, будто свет боюсь потерять! Разбойником быть проще!
– Откуда ты это знаешь в два года? У тебя есть чувство, что ты знаешь, как быть разбойником?
– Да.
– Ну, тогда давай переместимся в тот момент, который даст тебе знать, откуда ты это знаешь.
– Темно, сыро, как колодец, я - мужчина, взрослый, это как тюрьма, нет свободы...
Ощущение, что всё несправедливо, жизнь несправедлива, а я - дурак!
Сейчас более ранняя ситуация приходит… Коридор, факел на стене, я - в тюрьме, мне 35 лет.
– И как ты чувствуешь себя там, в тюрьме?
– Уверенно.
– Уверенно? И ты в тюрьме... как кто?
– Я - надзиратель. Там другие сидят. Просто иду по коридору. Жалости нет. Там сброд, у меня безразличие. А я - на свободе, но это не свобода. Это тоже коридоры какие-то - обязанности, ненужные люди, замкнутое пространство, это не жизнь. Жизни ты не видишь.
– А какая-то радость есть у тебя?
– Да, сейчас закрою всё на ключ и пойду домой. У меня маленький белый дом, жена и дочка. Всё, вроде бы, хорошо. Это моё. Я за это отвечаю.
– Как жена относится к тому, что ты - надзиратель?
– Смешно, но она гордится мной! Это - вес в обществе. А мне эта работа не очень нравится… И беспокойство есть… Что если по закону, то и не все люди в чем-то виноваты. Может быть, это чувство несправедливости, но я не хочу об этом думать, потому что это будет мешать моей обычной жизни.
– А если бы ты не отворачивался от этого, что бы тебе пришлось сделать?
– Ну, пришлось бы другую работу искать.
– Но они же не из-за тебя туда попали, откуда ты знаешь, что они не все виноваты? Что тебе дает знать об этом?
– Слухи, вопросы веры, они - не бандиты. Это как католики и протестанты. Если туда глубоко уходить, они ничего не сделали...
– А как давно ты - надзиратель?
– Мне эту должность оставил отец. Он мне ее по наследству передал. И меня это не радует, но я очень хочу жениться в тот момент, и чтоб содержать семью, это очень удобно.
– А есть у тебя на тот момент мысли, идеи, может быть, что-то хочется тебе внутри?
– Мне хочется быть егерем, – смущенно смеётся.
– А что это для тебя: “быть егерем”?
– Мне не хочется жить в городе, хочется жить отдельно, на природе, и только по необходимости ездить в город.
– Это в свете религиозных идей?
– Хочется просто сбежать подальше от людей, идей, размолвок в плане веры...
– А что для тебя самое неприятное, ужасное, когда есть эти размолвки?
– Всё может измениться в обратную сторону. И я буду в тюрьме сидеть, и с моей семьей может что-то случиться. Их могут убить, или они одни останутся.
Я не смогу их защитить. Эта война бесконечная, смена власти.
– Ну, и можешь ли ты уехать егерем?
– Это просто идея. Причем, работа - вот она, рядом. Есть ли смысл убегать в лес? Пока всё тихо… Ну, а потом, может быть, успею убежать.
Но от этого тревожность, и себя чувствую несчастным, что посмелей нужно быть, принимать решения, всё-таки не плыть по течению. Я ощущаю это, что я, как без воли. И работа не приносит удовольствия. Мешает что-то, я не готов, и как дальше события развернутся, неизвестно…
– А как ты в колодце оказался? Или что-то еще происходит?
– Я поругался с начальником. Мы напились, и я ему сказал про несправедливость.
По сути, я высказался против существующей власти.
Начальник разозлился и посадил меня в колодец. Это - та же тюрьма, только как камера отдельная. Как накипело у меня! Это же сограждане наши! Зачем мы в этом участвуем? Сильное чувство несправедливости у меня.
Начальник-то, скорее всего, простит и выпустит через некоторое время... но с этого момента я начинаю бояться, что, если что, то тюрьма. Я не могу быть самим собой.
Меня выпускают. Жена говорит: “Успокойся, начальник же - твой друг. Ты его понять должен, он пост занимает, и ты не должен больше так говорить! Это опасно!”
Уговаривает меня ничего не менять. У меня мысль: “Ничего не изменить!”
Чего бы ты не делал, обстоятельства будут такими же.
Беспомощность, как и в сегодняшней жизни.
Я смиряюсь, опускаю руки. Когда меня отпускают, есть мысли сбежать без семьи. Семья - обуза, я не свободен, и я не сбегаю. Я должен жить для них.
Я раздумываю, что же всё-таки можно сделать…
Иду к своему другу-начальнику, который меня посадил в тюрьму, говорю, что мне надо уехать, тот отпускает меня. Денег дает, потому что чувствует себя виноватым.
И мне нужно забрать семью. И поехать.
Дальше возникают трудности с последовательностью событий. Такое бывает, когда есть неприятные ситуации, которые совсем не хочется вспоминать.
Постепенно пробиваемся через пелену непонимания.
Наш герой переезжает с семьей на те деньги, которые ему дал друг-начальник. У него есть опасения, что и он, и его семья могут пострадать.
Так и происходит.
Начальник в какой-то момент усомнился в преданности нашего героя и побоялся, что он может сделать что-то не так. Посылает своих людей, которые убивают всю семью.
Всё это происходит очень быстро, и герой в какой-то момент обнаруживает себя над телом и никак не может поверить в то, что так произошло, и в коварство своего друга.
Когда приходит понимание, что же всё-таки случилось, тело Екатерины начинает сильно реагировать, по нему начинают пробегать вибрации.
– У меня в теле одна сторона начинает двигаться относительно другой, удивительно! - это Екатерина говорит от своего лица.
Во время погружений есть двойственность сознания: мы чувствуем одновременно и себя сегодняшнего, и того героя, кем мы были в прошлой жизни.
Такое достаточно часто происходит, когда какая-то ситуация начинает разрешаться.
– И какие же чувства и мысли еще появляются в этот момент? Есть какие-то решения, которые ты принимаешь в момент смерти?
– Людям нельзя доверять. И друзьям нельзя доверять. Я подставил семью, я виноват.
Надо было наняться на корабль и уплыть отсюда, стать моряком. Еще до женитьбы.
Не могу себя простить за неправильно принятое решение, которое всю жизнь испортило.
– И как же ты решаешь себя наказывать в связи с этим?
– Буду пытаться контролировать ситуации и то, что я решаю…
Тело продолжает реагировать. Мы останавливаемся на несколько мгновений, чтобы Екатерина могла прочувствовать, что еще есть внутри, что должно быть озвучено.
После паузы:
– Больше не жениться. Безопаснее - не иметь семью.
Тело продолжает выкручиваться.
– Безопасно отвечать только за себя. Безопасно не доверять людям.
Безопасно ни во что не верить. Не быть фанатиком ни той, ни другой стороны.
Как тебе удобнее, так и верить (смущенно смеётся).
Я - неудачник, я не справился, не уберег семью.
Не дружить с начальством.
Злюсь на друга, и хочу ему отомстить… Я сделаю тебе так же больно.
– Какие мысли и желания у тебя: сделать так же больно?
– Ой, мне кажется, я хочу его лишить тоже всего! Я хочу, чтобы он так же пострадал.
– И есть ли какая-то идея?
– Мне абсурд в голову приходит…
– Лучше сказать...
– Я стану твоей женой и не буду тебя любить, а ты будешь мучиться…
Тело Екатерины делает глубокий вдох и выдох. Облегчение.
Каким бы абсурдом не казались некоторые мысли и переживания, которые поднимаются, лучше сказать их вслух: если это - правда, тело покажет.
В этот момент у нее в животе начинает подниматься еще одна волна.
Екатерине приходится более часто дышать.
– Зажим какой-то!
– И какая мысль связана с этим зажимом?
– Это страх. Страшно вот так оказаться в такой ситуации. Беспомощность: ты не можешь защитить свою семью. Это как удар в спину от человека, которому ты доверял…
И я решаю: не доверять, не расслабляться, находиться постоянно в ожидании удара.
– И что ты будешь делать для этого?
– Я всё буду контролировать. Все ваши реакции. И свои реакции тоже буду контролировать. Я не дамся как-то подставиться, я всё буду контролировать.
Все ваши реакции. Для этого буду наблюдать, следить, притворяться, буду удобным, чтобы мне доверяли! И они мне должны доверять, а я им - нет!
Иии, блин, я же с этим и сейчас живу, я вижу все эти параллели: и в плане семьи - лучше вообще никого не иметь, чтобы не было больно, когда из-за тебя умирают...
И тут выкручивания и вибрации прекращаются, и во всём теле развивается жар. Екатерина приходится сбрасывать плед, которым она была укрыта.
Обычно, когда найдены все решения, тело подтверждает это расслаблением, теплом, движением энергии внутри, свободным дыханием.
Затем, в ходе сеанса, мы признаем опыт той прошлой жизни, и что эти решения были приняты в силу тех обстоятельств, которые проживал тот герой.
Принятые им решения имеют отношение только к той жизни, но поскольку они не были отпущены в момент смерти, а, наоборот, именно с этими переживаниями, мыслями, чувствами человек и покинул то тело, все решения он забрал с собой, и они оказывали влияние на его сегодняшнюю жизнь.
Теперь, когда всё стало ясным, мы можем их отпустить.
Екатерина была готова эти решения отпустить сразу.
– Как ты можешь представить это?
– Я сейчас представляю это как шар с какой-то бульбой, и я его возьму… всё туда сложу… и пусть мой Наставник к нему прикоснется… и он станет розовым мыльным пузырем и улетит. (после паузы) Ну, всё…
– Уместно ли будет позвать друга-начальника? Можешь ли ты простить его?
Прощение тех, кто причинил тебе боль - очень важный момент сессии.
Это освобождает нас. Мы можем идти глубже в этих моментах и осознать: какой урок был заключен в таких отношениях. А уроком часто именно это и бывает: научиться прощать.
– Ну, это юмористическое решение было, я не могу на него злиться! Смеюсь!
Сейчас буду его прощать!
– И, может быть, сказать: “Я очень зол на тебя” или “Мне очень больно от того, что всё так произошло” Посмотри, как он реагирует.
– Ему очень стыдно. Он потом спился, не смог с этим жить.
– Можно ли простить его?
– Да, такое время было, по-другому не умели.
– Нужно ли что-то сказать жене и дочери?
– Да… (долгая пауза) Я просто обнимаю их, а они - меня. Жена - это моя дочь здесь!
– Что еще не прозвучало? Можно ли простить себя? И перестать наказывать себя?
И отпустить всё это? И дать место чему-то другому? Чему?
– Да, можно. И дать место радости, свету, жизни, смеху, любви и принятию.
– Есть ли что-то, что удерживает внимание?
– На сегодня, более чем достаточно!
Сеанс завершается.
Екатерина была очень довольна результатами сессии. У нас осталась незавершенной история с мальчиком, украденным у родителей, но это была как прелюдия к основной теме, к тому запросу, с которым эта женщина пришла ко мне на сеанс. С точки зрения регрессолога, я смотрю на историю этого мальчика как на возникающий баланс: мужчина в той прошлой жизни не уберег свою семью, и в следующей жизни он оказывается мальчиком, которого не уберегли родители, а в сегодняшней жизни это женщина, которую не уберег муж. Так Душа получает противоположные опыты, уравновешивая их.
Душа стремится к балансу, с одной стороны, а с другой стороны, эти истории будут повторяться до тех пор, пока не придёт осознание, что нужно простить себя.
Мы с Екатериной увидели в регрессии и осознали, что ее собственные решения в прошлом привели к определенным последствиям в другой жизни: к одиночеству, нелюбви к мужу, развалу семьи, безысходности, чувству несправедливости жизни, к тому, что она была очень сдержанной и контролирующей себя и других и, в то же время, очень приятным и удобным человеком. Всё это - следствие вины за то, что когда-то, в другой жизни, пострадала семья.
Когда те решения были отпущены, пришло прощение себя и других, появилась ясность.
Внутреннее состояние человека меняется при этом, но требуется еще какое-то время, чтобы и во внешнем мире произошли изменения.
Она вышла замуж не по любви, в юности, родила дочь. Муж пил, в какой-то момент она с ним развелась. Со взрослой дочерью проблемы, больная старая мать, и еще сестра, с которой тоже есть проблемы.
Сложности на работе, странные отношения с начальством, от которого она постоянно ждала какого-то обмана и не доверяла. Чувство одиночества и как будто невозможности что-то изменить в своей жизни.
И ей хотелось, чтобы что-то хорошее пришло в ее жизнь. Екатерина занималась цигун, и ее всё время удручало, что другие много что видят в медитациях, а у нее ничего не получается.
Мы погрузились обычным способом. Она увидела себя маленьким мальчиком, который жил в очень бедном доме, в далекие времена. Какая-то добрая женщина изредка кормила его рисом. Любимое его место было под лавкой. Родителей не было.
Мы перенеслись в момент, когда он последний раз видел родителей, оказалось, что женщина, кормившая его рисом, украла его ночью из родительской повозки с городской площади.
- Я проснулся, увидел ее, она мне закрыла рот - и всё, украла. Мне страшно, я хочу кричать и не могу. И у меня цепенеет тело, я ничего не могу поделать, и у меня непреодолимое чувство беспомощности. Мне так страшно, что хочется умереть…
Я никогда не увижу своих родителей. Как я буду без них жить?! Тоска… Это несправедливо! Почему со мной так случилось? Я решаю, что сбегу. Всё это проносится в моей голове…
Потом, уже позже, это становится второстепенным: я - такая грязь и рвань, такой никчёмный… Нафиг такой я нужен родителям?..
В этот момент у меня возникает чувство: я потерял любовь.
И кто мне поверит, ребенку двух лет, что меня украли? Я ничего не могу объяснить.
Со мной что хотят, то и могут сделать… Родители безответственные, мне обидно, мне хочется кричать, чтоб они вернулись...
Я решаю не поступать так безответственно.
Всё наоборот буду делать, буду добрым, справедливым и ответственным, чтобы уберечь людей от страданий.
А если я уберегу людей от страданий, то как будто бы свою миссию выполню!
Хм, звучит глупо как-то…
У Екатерины возникает недоверие к тому, что пришло.
Однако, мы идем дальше.
– А по отношению к родителям это что-то изменит? - спрашиваю я.
– Хотелось бы думать, что они будут всю жизнь переживать. Может быть, эта боль их чему-то научит. Когда меня украли, они же переживали. Им будет больно, и они не будут больше совершать таких поступков. Они будут знать, что нужно следить за всем в жизни.
– А если ты отпустишь это решение быть добрым, ответственным, с чем столкнешься?
– Это как другая сторона: я буду разбойником, и тогда получается, что можно делать всё!
– А как тебе помогает в этой ситуации: выбрать, что ты будешь хорошим, а не разбойником?
– Тогда я просто боюсь потерять что-то главное, будто свет боюсь потерять! Разбойником быть проще!
– Откуда ты это знаешь в два года? У тебя есть чувство, что ты знаешь, как быть разбойником?
– Да.
– Ну, тогда давай переместимся в тот момент, который даст тебе знать, откуда ты это знаешь.
– Темно, сыро, как колодец, я - мужчина, взрослый, это как тюрьма, нет свободы...
Ощущение, что всё несправедливо, жизнь несправедлива, а я - дурак!
Сейчас более ранняя ситуация приходит… Коридор, факел на стене, я - в тюрьме, мне 35 лет.
– И как ты чувствуешь себя там, в тюрьме?
– Уверенно.
– Уверенно? И ты в тюрьме... как кто?
– Я - надзиратель. Там другие сидят. Просто иду по коридору. Жалости нет. Там сброд, у меня безразличие. А я - на свободе, но это не свобода. Это тоже коридоры какие-то - обязанности, ненужные люди, замкнутое пространство, это не жизнь. Жизни ты не видишь.
– А какая-то радость есть у тебя?
– Да, сейчас закрою всё на ключ и пойду домой. У меня маленький белый дом, жена и дочка. Всё, вроде бы, хорошо. Это моё. Я за это отвечаю.
– Как жена относится к тому, что ты - надзиратель?
– Смешно, но она гордится мной! Это - вес в обществе. А мне эта работа не очень нравится… И беспокойство есть… Что если по закону, то и не все люди в чем-то виноваты. Может быть, это чувство несправедливости, но я не хочу об этом думать, потому что это будет мешать моей обычной жизни.
– А если бы ты не отворачивался от этого, что бы тебе пришлось сделать?
– Ну, пришлось бы другую работу искать.
– Но они же не из-за тебя туда попали, откуда ты знаешь, что они не все виноваты? Что тебе дает знать об этом?
– Слухи, вопросы веры, они - не бандиты. Это как католики и протестанты. Если туда глубоко уходить, они ничего не сделали...
– А как давно ты - надзиратель?
– Мне эту должность оставил отец. Он мне ее по наследству передал. И меня это не радует, но я очень хочу жениться в тот момент, и чтоб содержать семью, это очень удобно.
– А есть у тебя на тот момент мысли, идеи, может быть, что-то хочется тебе внутри?
– Мне хочется быть егерем, – смущенно смеётся.
– А что это для тебя: “быть егерем”?
– Мне не хочется жить в городе, хочется жить отдельно, на природе, и только по необходимости ездить в город.
– Это в свете религиозных идей?
– Хочется просто сбежать подальше от людей, идей, размолвок в плане веры...
– А что для тебя самое неприятное, ужасное, когда есть эти размолвки?
– Всё может измениться в обратную сторону. И я буду в тюрьме сидеть, и с моей семьей может что-то случиться. Их могут убить, или они одни останутся.
Я не смогу их защитить. Эта война бесконечная, смена власти.
– Ну, и можешь ли ты уехать егерем?
– Это просто идея. Причем, работа - вот она, рядом. Есть ли смысл убегать в лес? Пока всё тихо… Ну, а потом, может быть, успею убежать.
Но от этого тревожность, и себя чувствую несчастным, что посмелей нужно быть, принимать решения, всё-таки не плыть по течению. Я ощущаю это, что я, как без воли. И работа не приносит удовольствия. Мешает что-то, я не готов, и как дальше события развернутся, неизвестно…
– А как ты в колодце оказался? Или что-то еще происходит?
– Я поругался с начальником. Мы напились, и я ему сказал про несправедливость.
По сути, я высказался против существующей власти.
Начальник разозлился и посадил меня в колодец. Это - та же тюрьма, только как камера отдельная. Как накипело у меня! Это же сограждане наши! Зачем мы в этом участвуем? Сильное чувство несправедливости у меня.
Начальник-то, скорее всего, простит и выпустит через некоторое время... но с этого момента я начинаю бояться, что, если что, то тюрьма. Я не могу быть самим собой.
Меня выпускают. Жена говорит: “Успокойся, начальник же - твой друг. Ты его понять должен, он пост занимает, и ты не должен больше так говорить! Это опасно!”
Уговаривает меня ничего не менять. У меня мысль: “Ничего не изменить!”
Чего бы ты не делал, обстоятельства будут такими же.
Беспомощность, как и в сегодняшней жизни.
Я смиряюсь, опускаю руки. Когда меня отпускают, есть мысли сбежать без семьи. Семья - обуза, я не свободен, и я не сбегаю. Я должен жить для них.
Я раздумываю, что же всё-таки можно сделать…
Иду к своему другу-начальнику, который меня посадил в тюрьму, говорю, что мне надо уехать, тот отпускает меня. Денег дает, потому что чувствует себя виноватым.
И мне нужно забрать семью. И поехать.
Дальше возникают трудности с последовательностью событий. Такое бывает, когда есть неприятные ситуации, которые совсем не хочется вспоминать.
Постепенно пробиваемся через пелену непонимания.
Наш герой переезжает с семьей на те деньги, которые ему дал друг-начальник. У него есть опасения, что и он, и его семья могут пострадать.
Так и происходит.
Начальник в какой-то момент усомнился в преданности нашего героя и побоялся, что он может сделать что-то не так. Посылает своих людей, которые убивают всю семью.
Всё это происходит очень быстро, и герой в какой-то момент обнаруживает себя над телом и никак не может поверить в то, что так произошло, и в коварство своего друга.
Когда приходит понимание, что же всё-таки случилось, тело Екатерины начинает сильно реагировать, по нему начинают пробегать вибрации.
– У меня в теле одна сторона начинает двигаться относительно другой, удивительно! - это Екатерина говорит от своего лица.
Во время погружений есть двойственность сознания: мы чувствуем одновременно и себя сегодняшнего, и того героя, кем мы были в прошлой жизни.
Такое достаточно часто происходит, когда какая-то ситуация начинает разрешаться.
– И какие же чувства и мысли еще появляются в этот момент? Есть какие-то решения, которые ты принимаешь в момент смерти?
– Людям нельзя доверять. И друзьям нельзя доверять. Я подставил семью, я виноват.
Надо было наняться на корабль и уплыть отсюда, стать моряком. Еще до женитьбы.
Не могу себя простить за неправильно принятое решение, которое всю жизнь испортило.
– И как же ты решаешь себя наказывать в связи с этим?
– Буду пытаться контролировать ситуации и то, что я решаю…
Тело продолжает реагировать. Мы останавливаемся на несколько мгновений, чтобы Екатерина могла прочувствовать, что еще есть внутри, что должно быть озвучено.
После паузы:
– Больше не жениться. Безопаснее - не иметь семью.
Тело продолжает выкручиваться.
– Безопасно отвечать только за себя. Безопасно не доверять людям.
Безопасно ни во что не верить. Не быть фанатиком ни той, ни другой стороны.
Как тебе удобнее, так и верить (смущенно смеётся).
Я - неудачник, я не справился, не уберег семью.
Не дружить с начальством.
Злюсь на друга, и хочу ему отомстить… Я сделаю тебе так же больно.
– Какие мысли и желания у тебя: сделать так же больно?
– Ой, мне кажется, я хочу его лишить тоже всего! Я хочу, чтобы он так же пострадал.
– И есть ли какая-то идея?
– Мне абсурд в голову приходит…
– Лучше сказать...
– Я стану твоей женой и не буду тебя любить, а ты будешь мучиться…
Тело Екатерины делает глубокий вдох и выдох. Облегчение.
Каким бы абсурдом не казались некоторые мысли и переживания, которые поднимаются, лучше сказать их вслух: если это - правда, тело покажет.
В этот момент у нее в животе начинает подниматься еще одна волна.
Екатерине приходится более часто дышать.
– Зажим какой-то!
– И какая мысль связана с этим зажимом?
– Это страх. Страшно вот так оказаться в такой ситуации. Беспомощность: ты не можешь защитить свою семью. Это как удар в спину от человека, которому ты доверял…
И я решаю: не доверять, не расслабляться, находиться постоянно в ожидании удара.
– И что ты будешь делать для этого?
– Я всё буду контролировать. Все ваши реакции. И свои реакции тоже буду контролировать. Я не дамся как-то подставиться, я всё буду контролировать.
Все ваши реакции. Для этого буду наблюдать, следить, притворяться, буду удобным, чтобы мне доверяли! И они мне должны доверять, а я им - нет!
Иии, блин, я же с этим и сейчас живу, я вижу все эти параллели: и в плане семьи - лучше вообще никого не иметь, чтобы не было больно, когда из-за тебя умирают...
И тут выкручивания и вибрации прекращаются, и во всём теле развивается жар. Екатерина приходится сбрасывать плед, которым она была укрыта.
Обычно, когда найдены все решения, тело подтверждает это расслаблением, теплом, движением энергии внутри, свободным дыханием.
Затем, в ходе сеанса, мы признаем опыт той прошлой жизни, и что эти решения были приняты в силу тех обстоятельств, которые проживал тот герой.
Принятые им решения имеют отношение только к той жизни, но поскольку они не были отпущены в момент смерти, а, наоборот, именно с этими переживаниями, мыслями, чувствами человек и покинул то тело, все решения он забрал с собой, и они оказывали влияние на его сегодняшнюю жизнь.
Теперь, когда всё стало ясным, мы можем их отпустить.
Екатерина была готова эти решения отпустить сразу.
– Как ты можешь представить это?
– Я сейчас представляю это как шар с какой-то бульбой, и я его возьму… всё туда сложу… и пусть мой Наставник к нему прикоснется… и он станет розовым мыльным пузырем и улетит. (после паузы) Ну, всё…
– Уместно ли будет позвать друга-начальника? Можешь ли ты простить его?
Прощение тех, кто причинил тебе боль - очень важный момент сессии.
Это освобождает нас. Мы можем идти глубже в этих моментах и осознать: какой урок был заключен в таких отношениях. А уроком часто именно это и бывает: научиться прощать.
– Ну, это юмористическое решение было, я не могу на него злиться! Смеюсь!
Сейчас буду его прощать!
– И, может быть, сказать: “Я очень зол на тебя” или “Мне очень больно от того, что всё так произошло” Посмотри, как он реагирует.
– Ему очень стыдно. Он потом спился, не смог с этим жить.
– Можно ли простить его?
– Да, такое время было, по-другому не умели.
– Нужно ли что-то сказать жене и дочери?
– Да… (долгая пауза) Я просто обнимаю их, а они - меня. Жена - это моя дочь здесь!
– Что еще не прозвучало? Можно ли простить себя? И перестать наказывать себя?
И отпустить всё это? И дать место чему-то другому? Чему?
– Да, можно. И дать место радости, свету, жизни, смеху, любви и принятию.
– Есть ли что-то, что удерживает внимание?
– На сегодня, более чем достаточно!
Сеанс завершается.
Екатерина была очень довольна результатами сессии. У нас осталась незавершенной история с мальчиком, украденным у родителей, но это была как прелюдия к основной теме, к тому запросу, с которым эта женщина пришла ко мне на сеанс. С точки зрения регрессолога, я смотрю на историю этого мальчика как на возникающий баланс: мужчина в той прошлой жизни не уберег свою семью, и в следующей жизни он оказывается мальчиком, которого не уберегли родители, а в сегодняшней жизни это женщина, которую не уберег муж. Так Душа получает противоположные опыты, уравновешивая их.
Душа стремится к балансу, с одной стороны, а с другой стороны, эти истории будут повторяться до тех пор, пока не придёт осознание, что нужно простить себя.
Мы с Екатериной увидели в регрессии и осознали, что ее собственные решения в прошлом привели к определенным последствиям в другой жизни: к одиночеству, нелюбви к мужу, развалу семьи, безысходности, чувству несправедливости жизни, к тому, что она была очень сдержанной и контролирующей себя и других и, в то же время, очень приятным и удобным человеком. Всё это - следствие вины за то, что когда-то, в другой жизни, пострадала семья.
Когда те решения были отпущены, пришло прощение себя и других, появилась ясность.
Внутреннее состояние человека меняется при этом, но требуется еще какое-то время, чтобы и во внешнем мире произошли изменения.